В Луке зачало осмьдесят третие: «Нищ же бе некто именем Лазарь, иже лежаше пред враты его гноен, и желаше насытися от крупиц, падающих от трапезы богатаго. Но и пси, приходяще, облизаху гной его. Бысть же умрети нищему и несену быти на лоно Авраамле. Умре же богатый, и погребоша его, и во аде, возвед очи свои сый в муках, узре Авраама издалеча и Лазаря в недрех его. И той возгласи, рече: «отче Аврааме, помилуй мя и посли Лазаря, яко да омочит конец перста своего в воде и остудит язык мой, яко стражду в пламени сем». Рече же Авраам: «чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ниже оттуду к нам преходят». Рече же: «молю тя убо, отче, да послеши его в дом отца моего, имам бо пять братия, яко да засвидетельствуют им, да не и тии приидут на место се мучное». Глагола ему Авраам: «имут Моисея и пророки, да послу¬шают их». Он же рече: «ни, отче Аврааме; но еще кто от мертвых идет к ним, покаются». Рече же ему: «аще Моисея и со пророки не послушают, ниже аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры». Видите ли, братие, како смири его мука? Преже даже пред очима не видел Лазаря гнойна, а ныне зрит издалеча и мил ся деет ко Аврааму, а Лазарю говорить сором, понеже не сотворил добра ничтоже. Возьми, — пойдет Лазарь в огонь к тебе с водою! Каков сам был милостив! Вот твоему празднеству отдание! Любил вино и мед пить, и жареные лебеди, и гуси, и рафленые куры: вот тебе в то место жару в горло, губитель души своей окаянной! Я не Авраам, — не стану чадом звать: собака ты! За что Христа не слушал, нищих не миловал? Полно-тко, милостивая душа, Авраам-то миленькой, чадом зовет да и разговаривает, быдто с добрым человеком. Плюнул бы ему в рожу ту и в брюхо то толстое пнул бы ногою! Да что тово говорить? — по себе я знаю: хотя много над осадит никониянин, да как пришед с лестию бывало: «ведаю твое чистое и непорочное и богоподражательное житие, помолися о мне, и о жене, и о детях и благослови нас!» — так мне жаль станет, плачю пред богом о нем. Да и ныне ево жаль, — не знаю што. Завел ево собака Никон за мыс, а то он доброй человек был: знаю я ево. Полно тово.