В 1933 году по приглашению Таллиннской старообрядческой общины в столице Эстонии выступал хор Рижского кружка ревнителей старины под руководством известного старообрядческого просветителя И. Н. Заволоко. Пение хора было так прекрасно и необычно, что спустя некоторое время на страницах газеты «Таллиннский русский голос» появилась статья Ал. Ив[анова] «О старообрядцах г. Риги», несколько удовлетворившая возникший у широкой публики интерес к истории староверия. В ней автор кратко аннотировал исторический очерк И. Н. Заволоко с таким же названием, изданный в том же году. В заметке на основании работы Заволоко слегка приоткрывалась завеса над историей латышских староверов. Были помянуты заслуги писателя Н.С. Лескова, командированного в Ригу в 1864 г. для ревизии старообрядческих школ, рассказывалось замечательном собрании Гребенщиковского книгохранилища с сотней книг поморского письма 18 века и редкими рукописями, некоторые из которых датировались ХV в.

Об авторе сборника сообщалось следующее: «И.Н. Заволоко – еще сравнительно молодой человек, недавно окончивший юридический факультет в Праге, редактирует интересный журнал «Русская старина». Он – автор целого ряда исторических очерков по вопросам русской старины и знаток древней русской иконописи, древнерусского церковного пения и русской народной песни».

Разумеется, заслуги Заволоко в сохранении наследия староверов трудно переоценить. Но все же многие стороны жития их в течение многих веков в Эстляндии и Лифляндии остаются малоизвестными, а то и вовсе неизученными. И здесь на помощь приходят документы исторических архивов Латвии и Эстонии. Латвийские архивы исследовали латышские ученые из Риги и Даугавпилса, а вот в Эстонском историческом архиве работали немногие. Укажу лишь на профессора Б. Ф. Инфантьева, в свое время занимавшегося с архивом Комитета по делам старообрядцев. Однако, это лишь малая толика тех материалов о старообрядцах Латвии, которые можно обнаружить в Эстонии.

Как известно, южная часть Эстонии в течение многих веков вплоть до 1917 года входила в состав Ливонии–Лифляндии. Латыши и эстонцы, а также живущие рядом с ними с конца XVII века староверы, или, как их называли, раскольники, попали в поле зрения российских властей в XVIII веке, когда начался учет населения с целью упорядочения и увеличения налогов в государственную казну. Поскольку формы административного управления Остзейскими губерниями в течение 1710–1918 гг. несколько раз менялась и имели сложную структуру, их документы, отражающие административно-хозяйственную деятельность различных учреждений, призванных регулировать все области жизни, сосредоточились, главным образом, в архивах канцелярий генерал-губернаторов, военных губернаторов, губернаторов, губернских правлений, судов, а также прочих государственных и сословных учреждений. Когда в 1919 году образовались две самостоятельные республики Латвия и Эстонии, часть бывшей Лифляндии вошла в состав Эстонии. Вслед за этим в 1921 году началась формироваться государственная архивная система обоих самостоятельных государств, получивших от России губернские архивы Лифляндии и Эстляндии, эвакуированные вглубь страны в ходе военных действий на территории Прибалтики во время 1 мировой войны. Оказалось, что необходимо каким-то образом разделить архивы упомянутых выше государственных учреждений с тем, чтобы историки обоих государств имели свободный доступ к изучению документов, отражающих национальную историю латышей и эстонцев. Начался долгий процесс деления и передачи архивов из Эстонии в Латвию и наоборот, который был в общих чертах закончен уже в советское время. Совершенно понятно, что многие дела губернских архивов были многоаспектного содержания, и разделить их по национальной принадлежности не представлялось возможным. Поэтому, несмотря на то, что национальный признак при делении фондов был, насколько это возможно, превалирующим, и в эстонском, и в латвийском архиве можно обнаружить документы по истории обоих народов. Если в случае с латышами и эстонцами было все же меньше вопросов, то с русскими староверами-раскольниками вопрос о принадлежности к определенному архиву, в принципе нельзя было разрешить однозначно. С начала XIX века до начала 1860-х гг. в губернских учреждениях по раскольникам и сектантам существовала отдельная секретная переписка и отчетность о раскольниках. Затем дела о раскольниках заводились по мере необходимости в разных столах губернских учреждений, и такая практика просуществовала вплоть до 1917 г. Дела такого содержания попадаются как в латвийском, там и в эстонском архиве. Поскольку многие из этих документы до сих пор не были в поле зрения исследователей, мы предполагаем познакомить с некоторыми из них, представляющих интерес для истории староверов Латвии.

В фонде Эстонского исторического архива «Лифляндский, Эстляндский и Курляндский генерал-губернатор (1801–1876)» (фонд № 291) по описи 4-го секретного отделения сохранилось интересное дело о числе раскольников и их моленных во всех Прибалтийских губерниях за 1820–1821 гг.

По запросу гражданского губернатора Остзейских губерний маркиза Паулуччи в управах благочиния всех подведомственных ему городов и уездов Прибалтики были составлены отчеты, из которых видно, в каком состоянии находились в этот период староверы. Особо отметим поименный список с адресами и характеристиками рижских староверов, а также сведения о 159 раскольниках, живших в Елгаве (Митаве).

В целом по всем прибалтийским губерниям была составлена следующая таблица под названием «Выписка из собранных сведений о числе проживающих в Остзейских губерниях раскольниках».

В этом же фонде в описи секретного отделения находятся сведения и переписка о старообрядцах и раскольниках за 1826–1860 годы, в том числе ведомости о числе раскольников и их моленных с 1826 по 1857 гг.

Для истории рижских староверов могут представлять интерес дело под названием «о разврате Рижских раскольников» (1837), переписка губернатора с МВД по поводу вытребованных в Ригу раскольнических наставниках (1837–1838), о прошении Рижского представителей старообрядческого общественного молитвенного дома об отмене полицейских правил при совершении обрядов, о разрешении староверам венчаться в Рижской моленной и о браках раскольников (1837–1849), о содействиях Рижским раскольникам гражданского начальства (1838), о раскольничьем монахе рижском мещанине Иване Савельевиче Боруне, обвиняемом в перекрещении православных в раскол (1849-1851)и др. Много ценных материалов об истории латышских староверах можно обнаружить в докладах и определениях секретного совещательного комитета в Риге по делам о расколах, дела которых с 1848 по 1857 год хранятся в ИАЭ.

Гораздо меньше сохранилось отдельного делопроизводства о староверах второй половины XIX века. Здесь можно отметить интересные сведения о староверах, работающих на выборных должностях в Лифляндской губернии в фонде «Канцелярия Лифляндского губернатора (1783–1917)». По ведомости о лицах принадлежащих к расколу и занимающих должности по выборам в Дерпте (ныне Тарту) на 1886 год значился купец Никифор Семенович Горушкин, избранный в гласные городской думы 1 апреля 1882 года.

В Риге трое выборных защищали интересы жителей своего сословия. Это были рижский купец Григорий Григорьевич Лашков, избранный в 1884 году заведующим 3-м военно-конским участком, а также купец и фабрикант Киприан Григорьевич Макаров и мещанин, мелочный торговец Фаддей Сидорович Микулин, избранные том же 1884 году заместителями членов Торговой депутации. Все трое получили положительную аттестацию от Рижского старшего полицмейстера, как люди, «ни в чем предосудительном не замеченные и за действия по расколу под судом и следствием не состоявшие».

Из ведомости видно, что в эстляндской части Лифляндии в приходские суды и волостные правления был избран лишь один старообрядец – Петр Карпович Кузнецов из имения Кавасту во II Дерптский приходской суд. В Рижском патримониальном округе картина была несколько иная. В Турнкальнской волости приписанный к Шлоку крестьянин и землевладелец Илья Беляков был избран на должность помощника Турнкальнского волостного старшины 3 января 1883 года сроком на три года. Кроме него, в волостные члены были избраны староверы Петр Беляков и Евлампий Семенов. Любопытна их характеристика, данная приходским судьей бароном Лоудоном: «Поведения посредственного, под судом не были». По поводу же последнего выборного заметка гласила: «Согласно донесению Туркальнского волостного правления он – Евлампий Семенов, держит у себя воров».

В Стопингофской волости, где православных было всего 15 человек, а староверов 106, в заседатели местного волостного суда в 1886 г. был избран рижский рабочий окладист Тимофей Давидович Феклистов, аттестованный как «хорошего поведения».

В Штуббензееской волости в правление прошли трое старообрядцев – рижский рабочий окладист Назар Сидорович Никулин (помощник волостного старшины с 1887 г.), шлокский мещанин Иван Денисович Навиков (член волостных выборных с 1887 г.) и рижский мещанин Кирилл Евстигнеевич Астратов (II субститут заседателя местного волостного суда с 1889 г.). Они представляли интересы 16 православных и 85 староверов, населяющих волость Штуббензее.

Есть интересные материалы и по истории староверов начала ХХ века. В 1904 году в Канцелярию Лифляндского губернатора на имя губернатора М. А. Пашкова поступил запрос от департамента общих дел министерства внутренних дел по поводу сведений о местах проживания староверов и их моленных на территории Лифляндии. Данные были необходимы для составления особой карты, на которой бы были обозначены пункты проживания раскольников всех толков, а также расположение их моленных и место пребывание «лже-епископа», если таковой имеется. Большинство уездов Лифляндии ответило на разосланные запросы отрицательно. По одной-две старообрядческой семье проживало на о. Сааремаа, Выру, в имении Ряпино, в Венденском уезде в имении Модон. В Шлоке, Дуббельне, Майоренгофе и Бильдерлингсгофе – 8 семейств.

В уездном городе Тарту жили старообрядцы-поморцы и имели свою моленную на Пыйк 10. В Риге староверы-поморцы селились в 1-м и 3-м участках Санкт-Петербургской части, а также во 2-м и 4-м Московской части, 1-м и 2-м – Митавской части города. В районе 4-го участка Московской части по Двинской набережной под № 73 располагался молитвенный дом, но отдельного епископа местные староверы не имели.

По донесению начальника Юрьевского (Тартуского) уезда от 16 сентября 1904 г. старообрядцы поморского толка проживали в деревнях: Воронья и Каргово Кавастской волости; Меже Кастерско-Выннуской волости; Раюши Казапеэской волости; Красные горы Кокорской волости; Ротчино, Большие Кольки, Софии, Казепель и Костино Алацкивиской волости.

Федосеевцы населяли деревни Малые Кольки Алацкивиской волости, Логозу Логовеской волости и Кикита с Тихоткой Черновской волости. Молитвенные дома были в деревнях Воронья, Межа, Черный, Раюша, Кикита, Красные Горы, Большие и Малые Кольки и Казапель. Однако епископа своего они также не имели.

Губернатор в особой записке отмечал, что число старообрядцев в Лифляндии простирается до 17000 человек, из них примерно, 10000 приходится на Ригу, на Юрьев и уезд – 6500. Молитвенных зданий всего – 10.

Из более позднего периода укажем на дело, начатое 22 января 1913 года и оконченное 23 января 1914 г. Оно содержит письма в канцелярию Лифляндского губернатора Совета Рижской Гребещиковской общины беспоповского согласия (толка) вместе с протоколами и печатными отчетами за 1912 год, которые ярко характеризуют экономическое положение общины на тот период, а также личный состав Совета общины. Здесь же хранится переписка о выборе нового наставника крестьянина Прельской волости Двинского уезда Филиппа Минова Лукьянова, дела о заключении браков, усыновлении, разводах и пр.