Андрей Дионисьевич Мышецкий (1674–1730)

К 240-летию со дня смерти

«Егда на Россию мрак заблуждений нападе, тогда богоспасаемая страна сия зарею непорочного правоверия озарися. Мужие благодатнии, веры исполнении, благочестием сияющие, бяху нашего просвещения светозарнии звезды, нашего утверждения крепкая основания. Желательно есть воспомянути вседоброе житие сих крепких мужей: да отсюду увидим свою нищету, слабость и ленивое произволение, и умилимся о суете жития своего» [1].

Знаменитый вождь и учитель староверцев-беспоповцев Андрей Дионисьевич родился в 1674 году в с.Повенце Олонецкого края. Прадед Андрея Дионисьевича «бяше новгородской области князь Борис Александрович Мышецкий». Во время нашествия на российскую землю шведов и поляков, «егда российские местоначальницы присуждахуся за чужестранных кралей присягати, сей великодушный князь не восхоте того сотворити. Сего ради, оставив вся вотчины и поместья, переселился в Заонежскую пятину.

Родители Андрея, занимавшиеся крестьянством, воспитали его «не толико бо млеком, елико молитвами, не толико хлебом, елико молебными прошениями» [2].

С детских лет «велеумный Андрей преуспевал в мудрости, Божий страх в своем имыи сердцы». Особенное влечение имел он к книжному чтению.

Беседы с выходцами из Соловецкого монастыря, их рассказы о мучениках за древлеправославную веру оказали большое влияние на впечатлительного отрока. В декабре 1691 года Андрей покидает отцовский дом и «Богом наставляем, приходит к подвигу пустынному». Вместе с «подругом» своим Иваном Белоутовым поселяется он, после долгих скитаний, в пустынном месте между озерами Таго и Белое. Неподалеку подвизался диакон Шунгского погоста Даниил Викулов. К нему стал приходить Андрей и, «о душевней беседующе пользе, к пустынному злостраданию обостряхуся». По предложению Даниила, юные пустынножители переселились к нему «во единотрапезное и единоименное житие». Андрей и сестру свою Соломонию «из бури и треволнения мирского во спасительное пристанище приводит».

Когда пожар уничтожил «все строения и запасы», Даниил и Андрей направились за советом к иноку Корнилию. «Отец же Корнилий пророчески проглагола про Андрея: сей будет наставник и учитель, древнему благочестию проповедник», и благословил Даниила и Андрея на основание обители на новом месте.

Осенью 1694 года на реке Выг, при впадении речки Сосновки, в 70 км от Повенца было положено начало Выговскому общежительству [1, сс. 105–107]. «И начаша к ним людие приходити с разных мест и градов. А оные же отцы Даниил и Андрей примаху их с любовию, учаще и наказующе. И начаша чины и уставы церковные и монастырские хранити» [1, с. 107]. Андрей Дионисьевич явился достойным помощником Даниила Викулова. «Хитр и сладостен бе словом. Божия бо благодать из уст его исхождаше. На праздники, по совершении всенощных пений, простираше праздничное златострунное словес учение..., чтением своим всех слушающих в плач приводя [1, с. 215].

В 1700 году Андрей Дионисьевич написал обширное увещательно-полемическое послание Феодосию Васильевичу (по вопросу о внешних браках), показав большую начитанность и глубокие познания в вопросах богословия [3].

17 сентября 1702 года Андрей Дионисьевич был избран главным наставником Выгорецкой обители: «многого ради его к Божественному писанию прилежания и тщания к поучению заповедей Божиих» [4]. На посту начальника обители Андрей Дионисьевич проявил свои многосторонние способности и неутомимую энергию. «Рано выявились исключительные организаторские таланты и большая духовная сила молодого Андрея Денисовича, – говорит профессор П.Г.Любомиров, – именно ему Выговское общежительство обязано более всего своей организацией, а возглавляемое им согласие – поморское – выработкой и обоснованием своего учения» [5, с. 24–25].

На соборе 1702 г. был принят «Устав Выгорецкой обители», предложенный Андреем Дионисьевичем. В основу устава были положены дониконовские церковные уставы, применительно к монастырскому богослужению, совершаемому «мужами не хиротонисанными». Особый «Чин и устав, по общежительных святых отец преданиям», был составлен Андреем Дионисьевичем для «Лексинского девичьего полка». В 1719 году Андрей Дионисьевич дополнил этот устав «пятью главизнами».

«Проповедь, – говорит Е.В.Барсов, – Денисов сделал существенной частью беспоповщинских служб, так что без нее был праздник не праздник» [6].

Особое внимание Андрей Дионисьевич уделял знаменному пению, «тщашеся, чтоб церковное пение украшено было добре. До него наслышкою пояху по крылосам. В девической обители на Лексе отец Андрей собра грамотниц старых и малых, нача их сам учити пению. И, научая их, яко отец чада, и прочии от них научишася, и друг друга начаша учити» [1, с. 141–142]. Им же были открыты школы «искусных списателей» (для переписывания богослужебных книг и учебных пособий), школа иконописцев и меднолитейная мастерская для изготовления медных икон и крестов, по его предложению на Выге стали готовить «большие створцы», художественно украшенные гравированным рисунком.

Многочисленные списки поучений Андрея Дионисьевича (до 60-ти по П.Любопытному) свидетельствуют о том, что автор их был талантливым писателем. До нас дошло около 200 сочинений Андрея Дионисьевича [7]. В поморском «Торжественнике» (собрание слов на праздники), датированном 24 июня 1720 года, содержится 110 слов, расположенных в минейном порядке. Большинство этих поучений принадлежит Андрею Дионисьевичу [8].

В отличие от «просторечия» Аввакума, язык Андрея Дионисьевича отличался особой торжественностью и стилистической изощренностью. В качестве образца приведем выдержки из послания Андрея Дионисьевича «на Святую Пасху во вся скиты»: «О преславных чудес! О всяк ум превосходящих вещей! Воззрим мало к таинству и узрим: како адские темницы испровергошася! Како преисподняя мучительства низложишася! Како горькая смерть умертвися! Како адскии мучитель связася и из юзилища праотцы востекоша! Се, праведнии из темниц адских избыша. Се, полцы правоверных из смертных дверей воздвигнушася. О бесчисленного Твоего милосердия, Христе! Иже адовыми содержими беша узами, к невечернему свету всерадостно востекоша веселыми ногами, Пасху хваляще вечную. Паки рай отверзеся. Паки Едем даровася. Паки райского веселия праотцы сподобишася. Кто не возрадуется, яко рай отверзеся! Кто не восторжествует, яко Вышнии Иерусалим верным даровася»! Заканчивается послание обращением к «верной братии»: «Вся вы, верная чада церковная, целую, вся христолюбивые любовно лобызаю; ко всем вопию, пред всеми возглашаю: Христос Воскресе, радость наша! Христос Воскресе, утешение наше! Христос Воскресе, избавитель наш! И паки пред всеми проповедаю, и не молчу, возглашаю и не таю. Аще и бесы ненавидят, аще и дияволи ярятся, аще и ж...ский сонм неистовствует, но с вами христолюбивыми и вселюбезными подражатели немолчно вопию: воистину воскресе Христос! Тому и слава во веки. Аминь» [9].

В 1718 году Андрей Дионисьевич посещает Киев, осматривает достопримечательности города и выступает в духовной Академии. Его доклад на заданную тему: «Сотове медовни – словеса добра, сладость же их – исцеление души» – поразил всех слушателей глубоким философским содержанием и своеобразной формой изложения. «Все хвалили Андрея Дионисьевича», повествует «Житие Андрея Дионисьевича». Некоторые даже сомневались: «Суждаху быти прежних творцов перевод с греческого или латинского». После своего удачного выступления, Андрей Дионисьевич «отверстыи вход себе получи», как ритор и философ [10].

О выдающихся способностях Андрея Дионисьевича было известно далеко за пределами Выгореции. В 1720 г. «керженские поповцы, утесненные миссионером-иерархом господствующей церкви Питиримом, обратились с просьбой о помощи к Андрею Денисову. С его участием были составлены так называемые «Диаконовы ответы» – первый опыт систематической защиты старообрядчества» [5, с.76]. Но самым замечательным, непревзойденным апологетическим произведением Андрея Дионисьевича нужно считать «Поморские ответы» (1723 г.). «В этом сочинении, – говорит профессор А.К.Бороздин, – виден ученый, применяющий приемы археологического исследования, филологической и исторической критики. Обнаруживается талант и огромная начитанность Андрея.» [11]. Старообрядцы-поповцы, издавая в 1911 году «Поморские ответы», назвали труд «дивным творением», обессмертившим имя автора.

По определению ученого Е.П.Барсова, Андрей Дионисьевич был выдающимся оратором своего времени. «Сладкословесный ритор Господень, Андрей Денисович, – читаем в поморской рукописи XVIII в., – произносил глас в различных своих сказаниях и поучениях различно, по подобию разума и приличности, сказуемой вещи и дела» [12]. «За красноречие и чистое в произношении слов вещание поморцы называли Андрея Денисовича «вторым Златоустом» [13, с. 61].

Андрей Дионисьевич является первым историком Выговской обители. Иван Филиппов в своей «Истории Выговской пустыни» пишет: «мы несмы творцы повести сея, токмо переписатели или иначе рещи преложители. Не возможно бо бе нам и умом помыслити злострадания боголюбивых мужей, населивших богоизбранное место сие, аще бы не получили быхом премудрого словесе славного мужа и настоятеля сея честныя обители Андрея приснопамятного, вселюбезного отца и всесладчайшего учителя нашего» [1, с. 91]. Он «учил всему тому, что сам знал, ученикам и прочим желающим о сем ведать беззавистно всегда открывал».

Андрей Дионисьевич не удовлетворялся тем, что Выгореция имела за собой «скрытые горы и расчищенные леса». Он стремился создать своего рода «Академию староверства». С этой целью им была основана богословская школа, в которой , кроме религиозных предметов, он преподавал грамматику, риторику и просодию (искусство произношения и стихосложения). Первыми учениками Андрея Дионисьевича были: «Симеон Дионисьевич, Трифон Петров, Мануил Петров, Даниил Матвеев, сочинения которых дошли до нас. Андрей Дионисьевич создал в Выгореции «преемственную школу словесных наук, которая, открывая новую страницу в истории литературы, составляет самостоятельно развившуюся отрасль внеакадемической и школьной науки» [14].

Ученый богослов и филосов Андрей Дионисьевич обладал незаурядными организаторскими способностями. 1705–1710 гг. были для Выговской обители исключительно тяжелыми: «И бысть в то время, – повествует Иван Филиппов, – хлебный недород и частые зябели и годы зеленые (хлеб не вызревал). Толчаху солому и сосновую кору, и траву едяху не малое время. И такая скудость бысть тогда, что многажды и без ужина жили» [1, с. 109]. Многие малодушные, «не могуще такой нужды понести», стали покидать Выгорецию. Тогда Андрей Дионисьевич, «собрав все, что у кого с миру было принесено», отправился на Волгу за хлебом. «Ово покупаше, а ово в долги имаше». Хлеб доставляли водою до пристани Пигматка, на берег Онежского озера (в 40 км от общежительства). Через болота, по специально устроенной дороге (деревянный настил и сейчас частично сохранился) выговцы «начаша оной хлеб в крошнях (корзинках из бересты) на себе носити в монастырь».

Обеспечив общежительство хлебом, Андрей Дионисьевич занялся посредничеством между хлебородным Поволжьем и новой столицей. «Оный Андрей, своих людей избрав, начал посылати в низовые города хлеба покупати и в Санкт-Петербург ставити» [1, с. 139].

Петр I нуждался в рабочей силе. В районе малой Охты на берегу Невы поселились староверцы-поморцы. «На Охту было переселено до 400 семей из Архангельской и Вологодской губерний [15]. В 1723 году на Охте была построена молельня староверцев поморского согласия. Торговые конторы и пристани выговцев были построены кроме Москвы и Петербурга, в Нижнем Новгороде, Казани, Архангельске и других городах. «Общежители построиша суда новоманерные, кроме старых», и развили обширную хлеботорговлю. «И от того бываше помощь и пособие братству» [1, с. 140].

В 1714 году на просьбу Андрея Дионисьевича, позволить выговцам свободу рыбной и звериной ловли, последовал указ: «разрешить выговцам рассылать своих людей для ловли, куда похочут», и чтобы никто не мешал им в этом, «понеже они к работам отданы олонецким железным заводам» [13, с. 66]. Неутомимый Андрей «для избрания и искания мест рыбной ловли ездил к морю на Мезень и на Печору» [1, с. 166]. Морские суда выговцев доходили до Новой Земли и Шпицбергена.

Поморцы издавна славились как отличные мореходцы и кораблестроители: «Уже в XII веке, – пишет Б.Шергин, – русские люди своим умом-разумом строили суда, сообразно натуре Ледовитого моря. Уже в XIII веке по берегам и островам Северного Ледовитого океана стояли русские опознавательные знаки – исполинские осмиконечные кресты [16, с.5].

«Полунощное море, – говорил Андрей Дионисьевич, – от зачала мира безвестное и человеку непостижимое, отцов наших отцы мужественно постигают и мрачность леденовидных стран светло изъясняют. Чтобы то многоискательное морское научение и многоиспытанное умение не беспамятно явилось, оное сами те мореходцы художно в чертеж полагают и сказительным писанием укрепляют» [16, с. 7].

В 1710 году Андрей Дионисьевич в Каргопольском уезде, где климат более благоприятствовал земледелию, приобрел для монастыря «землю на оброк». При Андрее Дионисьевиче были построены заводы: кирпичный, кожевенный и лесопильный. «И всякое изобильство (обители) умножашеся и распространяшеся от пашень и торгов, и от морских промыслов», – пишет И.Филиппов.

Много труда положил Андрей Дионисьевич на благоустройство обители. «О коликих трудов и потов в строительстве сего общежительства воздолженствовало! – говорит Андрей Дионисьевич. – О коликих подвигов бедовметных и попечений многопечальных востребовало: телесное житие состоити и душевное спасение устроити, в неплодных местех прокормление примыслити и душевную трапезу всегда уготовити, нивы лесорослые с трудами пахати да и терновидные нравы многими поты истерзати, горы своевольные поравняти, чащи миролюбных обычаев искореняти» [17].

Процветанию Выгорецкого общежительства способствовало и некоторое покровительственное отношение гражданских властей. Петр I и администрация повенецких государственных заводов высоко ценили выговцев. Они были хорошими, трезвыми, трудолюбивыми работниками и большими знатоками «рудосыскного дела». Им были хорошо известны месторасположения железных, медных и серебряных руд в Заонежье.
И.Филиппов сообщает о выговце Никифоре, который с братьями «послани быша в Сибирь и там приискаша медную руду... и явися руда добрая и прибыльная, и начат Демидов заводы тамо строити и заводити» [1, с. 249].

Профессор С.А.Белокуров пишет: «28 января 1704 года велено было послать Андрея Денисова в Саксонию для науки рудосыскных горных всяких дел» [18, с. 26].

Указанный С.А.Белокуровым Андрей Денисов, был учеником «школы Глюка», основанной в 1703 году Петром I для обучения «служилого и купеческого чина людей, иностранным языкам и философской мудрости». Руководитель школы, пастор Эрнст Глюк, в августе 1702 г. был захвачен в плен при осаде крепости Мариенбург (ныне г.Алуксне, Латвия). Вместе с ним была его воспитанница Марта Скавронская, уроженка Латгалии (местечко Вышки), впоследствии ставшая императрицей Екатериной I. Э.Глюка с семьей отправили в Москву. Царскому посланнику Головину известна была просветительная деятельность Э.Глюка в Лифляндии, среди латышей, и его выдающиеся способности. (Глюк отлично владел 8 языками.) 10 мая 1689 г. им был закончен перевод на латышский язык Библии (по еврейским и греческим первоисточникам).

Э.Глюк предполагал открыть школы и для старообрядцев, проживавших в восточных районах Лифляндии. «Уповая на милость Божию, – писал он шведскому королю Карлу XI, – изготовил на русском языке школьные книги. Твердо уповаю, что Господь Бог благословит, к славе его, сии труды, по примеру подъятых на пользу латышей» [19].

В заявлении, поданном Петру I, Глюк писал, что в открывающейся на Покровке школе кроме иностранных языков он будет обучать: «тако ж на словенском языке риторике, геометрии, географии и политике» [18, с. 47].

Иван Филиппов говорит об Андрее Дионисьевиче, что последний «на Москве грамматическому и риторическому разуму учашеся и зело извыче» [1, с. 139].

Весьма возможно, что Андрей Денисов, о котором говорит профессор С.А.Белокуров, есть киновиарх Выговской обители. Андрея Дионисьевича хорошо знал Петр I, к выговцам благосклонно относился и А.Меньшиков (попечитель школы Глюка). У Андрея Дионисьевича были большие связи с дворцом и правительственными кругами. «Несомненно исторический факт, – говорит П.С.Усков в статье «Помор-философ», – что Андрей Денисович толковал Псалтырь царице Парасковии Федоровне, при чем присутствовала ее дочь Анна Иоановна» (в будущем императрица) [20, с. 151].

Андрея Дионисьевича уважали сановники и видные гражданские лица: «И всяк язык того всесладце славяху и дивляхуся гражданские персоны и от внешних славнии мужи, ритори похваляху и беседовати с ним желаху» [1, с. 216].

Выдающиеся познания Андрея Дионисьевича, его здравый природный ум и кипучая энергия поражали современников: «Если бы ты, Андрей Денисович, был согласен с великороссийской церковью, – говорил ему начальник повенецких заводов Вильгельм Генник, – то надлежало бы быть тебе патриархом» [20, с. 159].

Андрей Дионисьевич не щадил ни своих сил и здоровья, «да обдержанием общежительства благочинное утвердится бытие».

Когда 15 мая 1727 года пожар уничтожил все здания Лексинской обители, решено было построить обитель на новом месте. Стали готовить материал для новостроек. «Сам настоятель Андрей с братией бревна сечаху и на лошадях к воде возяху. Того же лета сам же Андрей со стариками начаша лес по воде плавити сверху на поводь и в порогах сам в воде бродяше и труждашеся... Настоятель Андрей толь велие попечение имяше о строении, елико во всех мужественных мужественнейший, всех ревнивых ревнительнейший бяше. Видяше сирот и больничников без покоев пребывающих и толико о сем боляше сердцем, толико скорбяше душею, яко всего нужнейшее дело имяше обители строение. И кое дело совершися без оного? Кая келия не име того основателя? Кое бревно не осязася руками оного? О руки блаженные: кто ублажит вас по достоянию?» – восклицает Иван Филиппов.

Обитель была построена. Но с этого времени «нача настоятель Андрей часто изнемогати, аще и ногах хождаше». Болезнь развивалась. И«марта в первыи день 1730 г., в третию неделю святого поста, настоятель Андрей от сущих зде преставися. И бысть плачь велий и рыдание и вопль от всех неутешный, яко всепреслезно рыдают, яко общего всех отца толико премногим плачем ко гробу проводивше погребению предаша». «Ты един был еси всем вся, по апостолу, – оплакивает И.Филиппов Андрея Дионисьевича, – был еси алчющим пища сладкая, болящим врачевство драгое, немощным сила непобедимая, печальным веселие неизреченное, стены не имущим общежителем – стена адамантная и покрова не стяжавшим – державный покров. Был еси во время зимы – теплота, во время жара – прохлаждение, во время бури – глубокая тишина. Был еси темным о свете солнце незаходимое и о мудрости ненаказанным показатель изрядный».

«Другого Андрея негде взять и не сыскать и во всех староверцех и нет и впредь не будет», – такими словами заканчивает Иван Филиппов главу «О представлении настоятеля Андрея» [1, сс. 210–217].

И.Н.Заволоко
Старообрядческий Церковный календарь, 1970 год


Литература.
1. Иван Филиппов. «История Выговской старообрядческой пустыни» СПБ 1862 г.
2. Андрей Борисов. «Житие и подвизи премудрого древнего благочестия учителя, блаженного отца Андрея Дионисьевича». Рукопись XVIII века. Пушкинский дом в Ленинграде. P. IV, оп. 16, № 41, л. 4.
3. П.С.Смирнов. «Из истории раскола XVIII в.» СПБ 1908 г.
4. Соборное постановление 1702 г. «Поморский сборник» – рукопись нач. XVIII в., л. 15–19. Из собрания И.Н.Заволоко.
5. П.Г.Любомиров. «Выговское общежительство» М.–С., 1924 г.
6. «Труды Киевской Дух. Академии» 1867 г. т. 1, с. 243.
7. В.Г.Дружинин. «Писания русских старообрядцев» СПБ, 1912 г., с. 128.
8. В.Г.Дружинин. «Поморский Торжественник» СПБ, 1911 г., с. 21.
9. Государственная библиотека им.Ленина. Собрание Ундольского. № 1252, лл. 203 и 205 об.
10. «Житие Андрея Дионисьевича», л. 105 об.
11. А.К.Бороздин. «Очерки русского религиозного разномыслия» СПБ, 1905 г., с. 159.
12. Ст. «О произношении гласа». Журнал «Родная Старина», 1931 г., № 10, стр. 13.
13. Д.Островский. «Выговская пустынь и ее значение», Петрозаводск, 1914 г.
14. В.Г.Дружинин. «Словесные науки Выговской поморской пустыни» СПБ, 1911 г., с. 31–32.
15. «Историко-статистические сведения о СПБ епархии», т. VII, с. 200.
16. Борис Шергин. «Запечатленная слава», М., 1967 г.
17. «Надгробное слово Андрея Дионисьевича Петру Прокопьевичу». Журнал «Русская старина», 1879 г., т. 26, с. 533.
18. С.А.Белокуров. Предисловие к ст. «О немецких школах». Чтения Исторических Древностей России, М., 1907 г., кн. I.
19. П.Пекарский. «Наука и литература в России при Петре Великом», СПБ, 1862 г., т. 1, с. 127.
20. П.С.Усов. «Помор-философ», »Исторический Вестник», апрель 1886 г.