Роль константинопольских патриархов в Великом Расколе


Под мощными ударами османов Второй Рим пал. Надежда на клятвенно обещанную папским престолом помощь католических стран под ятаганами восточных завоевателей умерла последней. Патриарх константинопольский Исидор бежал в Рим, еще раз тщетно обратился к правителям Европы с призывом борьбы против ислама и тихо скончался. Папа римский приказал похоронить его в церкви Святого Петра.

На Святой Руси падение Царьграда восприняли неоднозначно. В основном, конечно же, преобладало сожаление и сочувствие, но, вместе с тем, высказывались и иные мнения. Так, например, митрополит Филипп в 1471 г. заметил: «А и то, сынове, разумейте: царствующий град и церкви Божии непоколебимо стоял, пока как солнце в нем сияло благочестие, а как покинул истину, да соединился с латиной, так и впал в руки поганых».

Имелась ввиду Флорентинская уния 1439г., согласно которой константинопольский епископат за несколько тысяч флоринов уступил в некоторых принципиальных вопросах христианской догматики Риму:
1) что Святой Дух исходит от Отца и Сына;
2) что опресноки и квасный хлеб могут быть равно употребляемы в священнодействиях;
3) что существует чистилище;
4) что папа римский есть наместник Исуса Христа и глава всей христианской церкви;
5) что патриарх Константинопольский занимает вторую степень в иерархии церкви и т.д.
По мнению многих русских православных людей, греки совершили великий грех, за что и были наказаны десницею Божией. Оправданиям и отречениям от унии некоторых византийских богословов уже никто не верил.

Спустя 200 лет после падения Царьграда, когда уже на Святой Руси заполыхало пламя Великого Раскола, Арсений Суханов, дважды побывавший на Востоке, напишет о греках-современниках, что они не соблюдают правил святых апостолов, в крещении обливаются и покропляются, а не погружаются в купели и книг своих не имеют, а пользуются церковной литературой, издаваемой католиками или лютеранами.

О самих же константинопольских патриархах современник трагических событий XVII века напишет: «О патриархах наших не смеем и писать, боюсь и трепещу начать». Что же вызвало такую оценку? Историк ХХ в. С.Зеньковский отмечает: «Всего же за годы – 1595–1657 – в Константинополе более сорока перемен на патриаршем престоле, вызванных исключительно религиозной борьбой и личными интригами». Патриарх Кирилл Контарис из Береа, например, тайно перешел в католичество в 1638 г. и еще год управлял паствой. Не без помощи иезуитов сосланы, а затем утоплены или задушены патриархи Кирилл Лукарис Парфений I и Парфений III. Данные обстоятельства красноречиво свидетельствуют о прямой либо косвенной зависимости константинопольских патриархов от ордена иезуитов и Ватикана, позволяют также предположить, что и на территории Святой Руси иерархи восточных церквей стали инициаторами и проводниками Великого Раскола по указу Рима.

После заключения Флорентийской унии и падения Царьграда московская Русь фактически оставалась единственной православной страной, в которой неизменно соблюдались все церковные каноны и правила, принятые в 988 г., сохранялась догматика и ритуалы.

Появление послания старца Филофея было исторически предопределено. Москва, действительно, во многом становилась I Римом, что и было закреплено уже в XVI в. решениями Стоглавого собора 1551 г. и признанием константинопольским патриархом Иеремией II на Святой Руси патриаршего престола в 1589 г. Ни о каких «ошибках» и «неоправданных изменениях» в догматике или ритуалах и речи не было.
Ситуация кардинально изменилась к XVII веку. Пока османы громили на Балканах православные святыни и вырезали целые города православного люда, папы римские в основном рассылали послания и призывы против нашествия ислама. Когда же католические страны, Речь Посполитая и Австро-Венгрия, оказались под угрозой завоевания, Ватикан тут же перешел к более радикальным действиям. Исследователи данного вопроса Теодор Гризингер и Генрих Бемер в своих трудах «Иезуиты» и «История ордена иезуитов» соответственно на богатом историческом материале показывают, что папами римскими были мобилизованы все имеющиеся ресурсы: монашеские ордена и всевозможные миссии, дипломатия и книгопечатание, финансовые поступления из католических стран и колоний; в некатолических государствах вокруг монарших престолов сплетались хитроумные интриги, в ход пошли яд и кинжал. Все для борьбы с исламом – таков лейтмотив всех действий Ватикана и католических стран. Пригодились и забытые всеми и ничего не значащие в европейской политике патриархи Константинополя, Антиохии, Иерусалима и Александрии. Например, для втягивания православной России в войну с османами.

Сейчас, по прошествии 300 лет, можно смело сказать, что война России с исламом была не нужна. Османский ятаган поверг Константинополь, он же должен был повергнуть и Рим. Католическому миру также грозила участь завоевания и истребления.

Лютеранские страны Англия и Голландия в силу географического фактора оставались над этой схваткой и сохраняли свои силы, откровенно ожидая гибели потомков «римской волчицы». В силу все того же географического фактора и Россия могла продолжительное время оставаться в стороне от эпохальной битвы Рима и ислама, сохранить силы и принять участие в дальнейшем переделе Европы уже наравне с лютеранскими странами.

Бушевавшая 30-летняя война значительно ослабила силы всех континентальных западноевропейских государств, поэтому изложенный выше вариант развития событий вполне мог стать реальностью. Рюриковичи так бы и поступили, но в России правила уже другая, молодая и неискушенная в делах европейской геополитики династия Романовых.

«Случайно» появившийся в российских пределах иерусалимский патриарх Паисий I сумел достаточно быстро заронить зерно сомнения в душу юному царю Алексею Михайловичу по поводу «некоторых ошибок и русских нововведений» в символе веры и церковных ритуалах, внушил необходимость войны за «освобождение Гроба Господня от агарян» и указал на «истинного столпа православия» Никона как помощника монарху в столь нелегкой и ответственной миссии.

Приезжали в Москву и раньше иерархи восточных церквей. Просили о помощи, получали ее и уезжали. Никакого вмешательства в дела внешней и внутренней политики. В случае с Паисием сразу возникает несколько любопытных соображений. Во-первых, для приехавшего за милостыней, патриарх весьма хорошо осведомлен о соотношении сил при дворе московского царя, поддерживает во всем «собинного друга» Никона и практически благословляет того на митрополичью кафедру Новгорода; во-вторых, удивительно смело критикует церковный уклад жизни на Руси и за что еще получает хорошую милостыню деньгами, соболями и церковной утварью; в-третьих, бесцеремонно вмешивается с советами в вопросы внешней политики, чего даже «ближним» боярам не позволено.

Затем, в декабре 1650 г., появляется некто Гавриил, митрополит Назаретский, гостит 3 месяца, просит милостыню и одновременно напоминает царю и патриарху Иосифу об «ошибках» русского православия.

Последние царские сомнения рассеиваются с приездом бывшего константинопольского патриарха Афанасия в апреле 1653 г., который гостит в Москве 9 месяцев и подвигает царя и патриарха Никона к более радикальным методам реформирования Русской православной церкви. В одном из обращений к царю, излив свои чувства в льстивых выражениях, он пишет: «Только тебя, великого государя, мы имеем столп и утверждение веры, и помощника в бедах, и прибежище нам, и освобождение. А брату моему, государь, и сослужителю, великому господину святейшему Никону – освящать соборную апостольскую церковь Софии» (разумеется, в Константинополе).

Итак, царю обещан трон константинопольского императора, а Никону трон константинопольского патриарха. Но что же для этого нужно? Самую малость – привести РПЦ к константинопольскому церковному стандарту и, самое главное, начать военные действия против ислама. Интересы иерархов восточных церквей при этом удивительным образом совпадают с геополитическими интересами Ватикана и католических стран.

Так наступает 23 апреля 1656 г., когда на церковном Соборе патриарх Никон предает анафеме русское Древлеправославие и узаконивает свои нововведения. Так начинается кровавая эпоха так называемых русско-турецких войн, бессмысленная и пагубная для русского народа во имя царской химеры.

В конце правления царя Алексея Михайловича значение восточных иерархов церкви в делах российских опять уменьшается и вскоре практически исчезает. Свою роковую роль они уже сыграли.

Да, греки принесли слово Божие русскому народу, стали учителями в искусстве и науках, культуре и духовной жизни, приобщили нас к высоким идеалам и ценностям христианской цивилизации. К великому своему сожалению и скорби, мы должны также констатировать, что греки же, став послушными марионетками в умелых руках врагов русского народа и государства, внесли в общество смуту и раскол. Из посеянных ими зерен гнева произросло могучее древо зла, и широкие ветви его до сих пор заслоняют солнце.