Ливаны, как и вся провинция, остались в стороне от будущего. Финансовый бизнес выстроил свой культурный ландшафт в столице и в портовых городах. Десятитысячный город стоит на железнодорожной артерии, он подметен, подлатан, но это город экономической депрессии. Он ничего не производит, а только поддерживает свое инфраструктурное существование. Отсутствие производственного бизнеса лишает жителей средств к существованию, но люди как-то выживают и сами удивляются такой смелости. Одни ездят на заработки в Ригу, другие ловят рыбу, собирают грибы, ягоды. Одно болото так и называется «Америка», за его ягодное богатство и, наверное, за то, что там легко заблудиться. У кого же есть молодость и сила, те не боятся потеряться в больших пространствах. Смело уезжают в другие страны. И в этом переселении народов женщины, как правило, всегда проявляют больше гибкости и сметливости. А кто совсем не нашел себя на этом празднике рынка труда, тот отправляется в быстротечное алкогольное плавание, а то и в петлю.

В 1928 году Ливаны получили статус города, в нем существовали все традиционные конфессии Латвии. Последние исследования показали: 33% горожан считают себя староверами, 30% – католиками, 15% – лютеранами, 5% – православными. Ну а остальные или причислили себя к какой-либо секте, или назвали себя голыми материалистами.

В этой статистике нет еврейской религиозной общины. Во время войны улица с лавками и лавчонками была сожжена, а сегодня в синагоге – кафе. Теперь уж некому возрождать былое.

Староверческую общину вот уже 8 лет возглавляет наставник отец Феодор Бехчанов.

– Расскажите о своем детстве.

Советская власть и великая, и непобедимая, и легендарная, а развалилась за три дня. А все потому, что безбожная власть всегда временна.
Почему я с этого начал? Потому что мое детство прошло в Ульяновске. Родина Ленина особенно строго оберегалась властями от христианского влияния. Симбирск имел три десятка церквей, а Ульяновск ни одной.
Староверы-поморцы сумели себя спасти даже в этих условиях. Мой отец организовал приход в Ульяновске. Даже не было постоянного места, молились по частным домам. В то время, когда я уже пошел служить в храм, мы молились по праздникам на дому у Евдокии Спириной, ее дом был на окраине города около кладбища. Отец мой имел еще с детства навыки в церковном чтении, пении. Он не стеснялся, не скрывал, что верует и его считали староверческим наставником. «Блажен муж» запечатлилось еще до школы. Отец и мать молились около моей кровати. Где-то к 3-му классу отец научил читать меня псалтырь по-славянски. С 14 лет впервые пришлось вести службу на праздник святителя Николы и с тех пор так и втянулся, приходил молиться по праздничным и воскресным дням.
Вот такой случай мне вспоминается. Когда я был в 3 классе, приехала медицинская комиссия. Все разделись до пояса и тут все крест увидели. А это школа, где отец Ленина преподавал. Эта школа располагалась на улице Крымова. Учительница Нина Васильевна растерялась.
– Кто на тебя надел? Дедушка или бабушка?
Я отвечаю: «Мама».
– Как это может быть! Иди в коридор.
А ребята смеются. Тогда это было позорно. А потом учительница пришла к матери. Она ей что-то из Златоуста рассказала, а потом стали друзьями. У этой учительницы несколько раз были дома. Я чувствовал, что она верующая, но не могла открыто об этом сказать.
А в дальнейшем я учился, работал, ходил в моленную, молились тайно, подпольно. Прихожан было немного, всего около 100 человек, но устав строго соблюдали. Сейчас там официально приход открыт. Староверов у нас на Волге называли кулугуры. Правильно нужно говорить калугер, что по-гречески означает почтенный старец или инок. А еще у нас были киржаки – так звали поповцев.

Без соли, без хлеба – плохая беседа. Хозяйка дома, Полина Ивановна радушно пригласила к столу. В застолье чувствуется традиция: семейственность.

Истине необходимо быть гонимой, – эти слова одного из учителей церкви находят в доме отца Феодора себе подтверждение. Гонения шлифуют человеческую природу. Без гонений она подвержена порче, ставит под сомнения вечные, а то есть христианские – ценности. Отец Феодор из города, где родился Ленин, и где усердно преследовалось всякое инакомыслие, искоренялось и староверчество. Рома, маленький сын о.Феодора, обжигаясь, охотно несет кружки с горячим чаем неспроста. Это выжившая в гонениях вместе с верой традиция семейственности, радушия, хлебосольства.

– Как церковь может существовать без иерархии?

– О падении священства говорится в священном Писании: «И звезды небесные падоша на землю». Под звездами толкуются иерархические чины (Апокалипсис, гл.6), и в последнее время этих чинов не станет и не станет священства. Священство впадет в ересь, и церковь Христова будет гонима три с половиной года. Это духовно понимать нужно, не в точном количестве. У Бога один день как у нас тысяча лет. Церковь будет гонима и находиться в пустыни. И опять же толкуется, что церковь в пустыне не имеет священной иерархии. Жених – Христос, Церковь – невеста Христова. Жених епископ, его нет в церкви, т.к. священство потеряно. Церковь находится в таком состоянии 350 лет с лишним. Наши начетчики доказывали на основании Ветхого и Нового Заветов, что священства не будет, и мы не должны его искать. Нельзя найти того, чего нет. Его и Выговские старцы искали много лет, и другие искали, и в Византии, и в Греции, и в Иерусалиме, но не могли найти. И Арсений Суханов ездил перед расколом в Грецию и когда вернулся, поведал русскому царю о том, как там в Греции поисшаталась греческая вера. Что у нас в России считалось грехом, у них уже стало законом.

Книга «О вере» была написана в 1595 г., за 60 с лишним лет до раскола. Эта книга имеет пророчество, что когда придет на Руси лето 666, церковь отпадет от веры, и это случилось в 1666 году. «Егда исполнится 1666 лет, да нечто бы от преже бывших веж зло некаково не пострадати и нам...» (гл. 30). Мы, древлеправославные христиане, имеем упование, что существует небесная церковь блаженствующая, там есть иерархические чины: пророки, апостолы, святители. Мы на земле. Когда мы молимся, мы в молитве объединяемся. Об этом говорит и символика наших храмов: первый ярус – мы, второй ярус – небесная церковь. Примером для нас служит праздник Покрова Пресвятой Богородицы, которая молилась в верхней части храма со апостолы и святители. Мы объединяемся в молитве и поэтому считаем, что можно молиться и без иерархии чинов. Такое было и при благочестии, многие святые спасались без причастия. Та же Мария Египетская не имела возможности причаститься 47 лет, пока Зосима к ней не пришел. И только тогда, за год до смерти, она причастилась, но до этого уже была святой, это подтверждает пример ее молитвы, когда она на воздухе стояла и молилась Богу, а Зосима стоял на земле. Мы существуем без иерархии, но блюдем восточную древнеправославую церковь, ее чистоту и мы считаем, что через нее мы получим спасение. Вера – это первое и необходимое условие для нашего спасения.

– Что необходимо, чтобы не раствориться, чтобы не погибнуть?

– Господь говорит о последнем времени перед своим вторым и славном пришествием: «Сын человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18,8. )Мы живем в апокалиптическое время, и большая часть пророчества сбылась. Хотя бы тот же знак зверя – шрих-код. Весь мир принял этот знак, а в основе его лежат три шестерки. Сейчас все товары имеют этот штрих-код. Без этого числа никому нельзя будет ни покупать, ни продавать (Апокалипсис 13,17). И в наше время все это уже сбывается.

Живя в такое время, мы как никогда должны быть бдительны, т.е. блюсти и сохранять чистоту своей веры. В некоторых храмах создается духовность за счет того, что совершается полный круг церковных молитв, как это было в монастырях. Это Рижская Богоявленская Поморская община. Воскресные школы при храмах открыты, духовные хоры. Старина местами возрождается.

Мы начали свой путь не сегодня, и поэтому нам нечего боятся. У Бога все держится. Хоть и малая Церковь была, подпольная, гонимая, и все равно мы все пережили: и дыбы, и пытки, и гонения, и концлагеря. А сейчас и время самое что ни на есть благоприятное, а живем как бы на выдохе, люди истощали, ослабли.

Мы должны созидать и укреплять нашу веру. За наши труды, за наш подвиг Бог вознаградит нас в будущей жизни. Все начинается с малого: дома каждый день молиться, жить по уставу, в храме молиться в будние и праздничные дни, посты соблюдать, не общаться с отступниками от веры. Тогда мы веру свою сохраним и молодежь достойную воспитаем. В церкви служба идет, мы крестим, благословляем на брак, молодежь идет в церковь. Значит, Господь еще терпит нас. Значит, еще церковь держится на каких-то людях достойных. Мы их не видим, но они есть, они могут быть среди нас. Мы надеемся, что Господь еще потерпит нас для того, чтобы мы сохранили веру. Но все равно, время крайнее, мы должны готовиться ко второму пришествию Христову. И должны быть готовы ко встрече с вечностью – церковь нас учит – спасению. Это основная цель нашей жизни.

Живым подтверждением слов о.Феодора является его семья. Старшая дочь Анна является причетницей Рижской Богоявленской общины, поет в хоре «Грезн», занимается общественной работой в обществе им.Заволоко.

– С отказом от иерархии не произошел ли разрыв с апостольской преемственностью?

– Да, мы простецы, иерархии не имеем, но преемственность имеем. Выговский монастырь, который был оплотом древлеправославной веры на Севере, известен своими благочестивыми старцами и духовными наставниками, которые вели монастырскую службу по строгому уставу, в основе которого лежал древний Иерусалимский устав. Служба проходила без литургии. Старцы благословляли друг друга. Был разработан специальный чин благословления. К старцам приезжали многие другие кандидаты в наставники. Они жили в монастыре, учились, проходили послушание, их расставляли на приходы, и они уезжали. С тех пор осталась степень отеческая, и она продолжается. Особенно в Петербурге придерживаются такого обычая.

Был такой наставник Макарий Епифанов, родом из Прейли. Он служил в Гай-ковской общине г.Даугавпилса, но смог прослужить там с полгода. Из-за строгости не смог найти общий язык с приходом. Он начал возвращаться к строгому Поморскому уставу, а здесь, в Латвии, многое уже забыли. Произошло обмирщение.
Макарий уехал в Петербург. Там он служил некоторое время, где и был благословлен духовным наставником, который имел отеческую степень от Выговских старцев. А потом он служил во Пскове и благословил в духовные наставники Климента Тришкина, который в свою очередь благословил на служение наставниками некоторых других, в том числе и меня в 1994 году, на служение духовным наставником Гребенщиковской общины. Вот таким образом в нашей Церкви имеется определенная отеческая преемственность.

– Какие потери в современном староверии вас особенно беспокоят?

– Наша вера знаменита самородками-самоучками. Из таких людей формировался институт начетчиков. Это были книжные, по-современному говоря, образованные люди. Они всегда готовы были отстоять чистоту и доказать истинность нашей веры. На века вошли в историю такие фамилии как Пичугин, Власов, Надеждин, Худошин, Петрынин, Якимов, Михайлов. Начетчиком, хотя он и не служил, можно считать и Заволоко. Надо сказать, что Заволоко был носителем интеллектуально-нравственного начала.

Да, именно так. Вся жизнь его была нравственный подвиг. Быть образованным для старовера – это еще не все. Можно иметь академическое богословское образование, а мораль иметь низкую. И есть тому примеры в нашей жизни.

Вторая наша потеря современности заключается в отсутствии иночества. После разорения Выговского монастыря были и другие монастыри и скиты. Мне лично пришлось побывать в женском монастыре в Лениногорске, что в Алтайском крае, недалеко от китайской границы. Видел еще двух живых инокинь. В Польше был монастырь. В прошлом году удалось там побывать.

Духовные наставники последнего поколения, которые служат в Латвии, они уже в сущности светские люди. Они соблюдают устав, совершают весь круг богослужения, по силе своих человеческих возможностей стараются жить по-христиански. Все это есть. Но нет того древнего благочестия, которое дает иночество. Корни оголились, подсохли. И крона зеленая, и цветение есть, и плоды есть, но если корни оголились, подует ветер, и упало дерево.

Созидание в общине ощущается видимым образом. Сам храм, новая шатровая колокольня, где всего лишь один небольшой колокол, зато рельс 1942 года звучит на удивление звучно и красиво. Крестильня. От посещения храма остается ощущение уюта и тепла. Но тем не менее, вновь возвращаемся к главному вопросу:

– Где черпать силы духовные?

– Открытие скита.

– Каким по-вашему в идеале должен быть современный наставник Староверческой церкви?

- Пример старца Никодима Кожеозерского всегда стоит у меня перед глазами. Он роздал имение свое и пошел в Чудов монастырь. Там были только люди знатные, богатые, дворянского рода. Он был приближен к настоятелю монастыря, который впоследствии стал епископом, а Никодим стал у него келейником. Подвизался в монастыре. К нему приезжает чиновник с подарком – собольей шубой – Отче, как спастись, как наследовать жизнь вечную? Я живу в этом мире как все, а в душе пустота. Вот любой современный богатый человек, высокий чиновник, бизнесмен. У него вроде все есть, а в душе пустота. Он идет в церковь, может что-то приобретает, а другому совсем это не надо. А у этого что-то проснулось.
– Что ты у меня спрашиваешь, я неук, т.е. неграмотный. Когда к лодке пошел, на ухо тихо произнес: «Живи просто, – и тихо добавил – Бог прост».
Действительно, Бог прост во всем. И на земле был прост, родился в яслях, не имел, где главы преклонить, и ученики его были простые люди. Был прост в том смысле, как определяется в катехизисе и у И.Дамаскина, о том, что Бог простый, т.е. несложный и на части неделимый. Прост в том смысле, что его сущность очень проста по сравнению с человеком. У человека и сердце, и почки, и желудок. Все взаимодействует между собой, и стоит только нарушиться этому взаимодействию, как человек начинает болеть, а Бог прост именно как дух высший, невещественный, мы его не можем постичь в этой простоте. Где простота, там и Бог. Любого святого возьми, все они жили просто. Иоанн Златоуст был патриархом Константинополя, был вторым лицом после императора. Большой доход имел, на свои деньги построил больничные корпуса для больных и нищих. Как пишется в его житие, ел ячмень мерой и пил воду, спал стоя нудяся. Отслужил несколько лет патриархом, был оклеветан и сослан в Армению. И дорогой умер сословами: «Слава Богу за все». Это должно служить примером для всех нашихдуховных наставников.

Но сегодня нет примера святости, нет видимых примеров для подражания. Мы подходим к такому времени, когда среди нас становится все меньше и меньше достойных людей. Я видел таких людей. Это первый мой духовный отец Киприан Кукушкин. Он был очень строгой жизни, соблюдал все посты по уставу, молился ежедневно весь суточный круг, у него было много наград, но всегда на первом месте у него была вера в Бога. Он не стеснялся исповедовать Бога и перед партийными чиновниками, с которыми приходилось общаться. Конец своей жизни полностью посвятил себя Богу и служению Церкви Христовой в качестве духовного наставника Куйбышевской старообрядческой общины.

Со староверческой колокольни хорошо обозревается ливанское раздолье. Протекающая внизу за огородами на склоне река в теплое время года – крестильная купель. о.Феодор живо вспоминает, как во время разливов она подбирается к четырехскатной шатровой традиционной звоннице, такой, какие когда-то были запрещены патриархом Никоном, каждый год по-разному – то ближе, то дальше. Эта приходящая весной в движение купель созвучна с движением сердец, после долгой зимы пробуждаемых весной от долгой спячки.

– Новое время диктует свои законы и, может быть, настало время каких-то структурных изменений?

– Три года назад я предлагал членам ЦС, членам Духовной комиссии создать такой орган – Совет духовных наставников, который бы занимался только духовными вопросами, вопросами внутренней жизни церкви, следил бы за чистотой нашей веры.

В случае каких-то недоразумений, конфликтов Совет мог бы выехать на место и на основании канонических правил совместно разрешить проблему.

В настоящее время ЦС несет в себе административно-хозяйственные функции и представляет лицо Церкви перед властями. Это светский орган, он пришел к нам из советского вчера. Когда был пресс давления и лобового контроля, этого было достаточно. Но сейчас время усложнилось и потребовало к жизни более сложных структур.

И здесь еще одна важная назревшая проблема. Это традиционная соборность и существующая автономность общин. Проблема, требующая глубинного осмысления.

– Современное законодательство предусматривает автономность общин. Не приведет ли это в будущем к сепаратизму и распыленности? Сначала общины уйдут в автономный поход, будут независимы, а затем уже начнут делиться в своей среде.

– В то же время, центр с директивными полномочиями, несомненно, несет в себе возможную опасность. Ведь во главе пирамиды могут оказаться люди не самые лучшие. Жизнь по уставу в настоящее время невозможно ввести сразу во всех общинах. Но там, где есть строгий наставник, там будет и соответствующая среда. Хоть и малочисленные, но такие общины будут являться примером для остальных. В условиях автономной системы это возможно. А от возможного произвола административной пирамиды защиту мы видим в соборности. У ЦС, к слову говоря, есть только одно право – принимать решения по уставу, по традиции, по чести и совести.

– Благодарю за беседу.