Лев Феоктистович Пичугин родился в уездном городке Сердобске (Саратовской губ.) 13 февраля 1859 года.

Родитель Льва Феоктистовича Феоктист Никонович был ревностный христианин поморскаго законобрачнаго согласия, но не ему суждено было воспитывать своего талантливаго сына: Феоктист Никонович рано умер, оставив на руках жены ей Анастасии Борисовны целую кучу детей, в том числе и малютку Льва.

Не имея никаких средств к существованью, Анастасия Борисовна переселилась из Сердобска сначала в Беково, а потом в с. Поим, Пензенской губ., где и суждено было Льву Феоктистовичу провести большую часть своей жизни и окончить ее. Таким образом село Поим было второй родиной Льва Феокгистовича. По всей России знали Льва Феоктисовича Пичугина из села Поима.

Вдова Анастасия Борисовна Пичугина с малолетними детьми поселилась в семье строгих ревнителей древлего благочестия Кусакиныхъ. Живя в Поиме, она продолжала заниматься ремеслом своего покойнаго мужа: окраской бумажной пряжи. Трудами рук своих она поддерживала свое существование, кормила и воспитывала, своих сирот.

С юных лет Лев Феоктистович узнал тяжесть трудовой жизни: как только дети подростали, мать приучала, их труду; они были подспорой в ея тяжелом, малооплачиваемом труде. Старики помнят как двенадцатилетний Лев Феоктистович, весь измазанный яркими цветами красок, хлопотал подле матери, помогая ей красить, сушить и упаковывать пряжу. Детския игры и забавы не привлекали юнаго Льва, хотя он рос здоровым, бодрым мальчиком: слишком не летам он был серьезен, не по летам развит.

Несуждено также было Льву в детстве познать премудрости книжнаго учения: борьба за существование, насущная потребность заработать кусок хлеба удерживали страстное стремление к свету знания, к «единому на потребу».

Наконец, в четырнадцать лет Лев Феоктистович получил возможность приняться за книгу, но на беду его селе Поиме в то время никакой книжки не оказалось грамотеев трудно было сыскать, а тем более среди христиан. Печали будущаго вождя староверия не было границъ. К счастию где-то оказалась древняя церковная азбука «без начала, без конца». Двойных да частию и тройных складов в азбуке не было, пришлось читать сразу: «БРЬ, БРЬ, ГРЬ, ДРЬ, ЖРЬ» но и эти премудрости преодолел Лев Феоктистович, и в месяц или два выучился твердо читать «по верхам». Жажда чтения слова Божия томила юнаго Льва и он повсюду искал где бы достать книг.

Суровыя времена гонений за старую веру были тогда. Христиане сбирались молиться тайно в частных домах, а книги и иконы держали под замками в сундуках или в погребах и подвалах. Читали книг мало, молились больше но лестовке. По этому не мудрено, как передают старики, человек сведующий в слове Божием был на редкость.

Лев Феоктистович разсказывал, что будучи юношей, он однажды встретил старца, который обладал один во всем селе книгой, не то «Златоустом», не то «Кирилловой». Долго ходил Лев Феоктистович к этому старцу и просил его показать «сокровищную книгу», но старец ревниво сберегал свою святыню и ни за что не хотел дать книгу будущему знаменитому проповеднику слова Божия. Заветная мечта: изучить слово Божие не оставляла Льва Феоктистовича и он решил во чтобы то не стало приобресть собственную библиотеку.

У нас всегда смотрят «с опаской» на людей стремящихся послужить обществу; боятся как бы «он» не ввел чего либо новаго, «не завел бы» Бог знает куда. По этому — не жди человек, посвятивший себя общественному делу, ни ласки ни привета, ни сочувствия. Старики смотрятъ сурово, видя в таком человеке, чуть ли «не мятежника» молодежь тоже сторониться от таких людей, считая их «выскочками», и часто злобно посмеиваются над ними. Лев Феоктистович все это пережил. Но ни что не удерживало его стремления к свету знания, к сокровенным тайнам слова Божия. Напротив, в борьбе с темнотою, грубостью и невежеством он больше собрал в себе мужества и твердости духа

Но как не велико было стремление юнаго Льва к небу, земное все же сильно притягивало его, недостаток в куске хлеба заставлял его трудиться до пота лица. И он трудился.

Лев Феоктистович принадлежал к числу тех людей, которые, если возьмутся за какое либо дело, то поглощаются в него, забыв все окружающее, отдаются ему целиком. Как только Л. Ф. приложил свои руки к ремеслу, которым вскормила его мать, ремесло это (окраска бумажной пряжи) стало процветать и получило известность далеко за пределы не только уезда (Чембарскаго), но и губернии. Аккуратность исполнения, верность своему слову и ласковое обращение со всеми привлекали к Л. Ф. его клиентов, и его материальное положение стало улучшаться.

Село Поим поголовно занимается ремеслами, земледельцев нет и десятой доли. Главное ремесло у всех — изготовление обуви кожаной и валяной. Когда материальное положение Л.Ф. несколько поправилось от улучшения производства окраски пряжи, он начал заниматься еще и торговлей обувью. Зимою многие ремесленники кустари, часто оставались без работы и бедствовали от недостатка средств, вырученных от продажи прошлогодних изделий. Как только наступала весна в село Поим, как хищники, сбирались маклера-кулаки, занимающиеся перепродажей обуви. Они видели, где особенно нуждаются в деньгах, и старались до того сбить цену на произведения тяжелаго труда крестьян, что последние, чуть не плача, отдавали за безценок свои изделия и с каждым годом все более и более беднели.

Лев Феоктистович обратил на это внимание. Он стал скупать обувь у самых беднейших кустарей, оплачивая их труд выше, нежели это делали маклера-профессионалы. Это привлекло к Л.Ф. лучших мастеров, и он стал готовить к весне обувь лучшаго производства. Хороший товар легко находит сбыт, и Л. Ф. скоро завел широкий круг покупателей на обувь не только в небольших уездных ярмарках, но и в Н.-Новгороде, и даже за пределами Европейской России — в Сибири и Ташкенте.

Материальное положение Л.Ф. улучшилось; черные дни миновали, но он не забыл их, он видел эти у прочих своих односельчан, трудящихся в поте лица своего и в тяжелой нужде влачащих свое жалкое существование Лев Феоктистович никогда не забывал нуждающихся. Товару ли кожевеннаго надо кому либо, денег ли, хлеба ли, - все шли к Льву Феоктистовичу или, как звали его в Поиме, «Левонтию Феклистычу», и находили у него всегда помощь. И не только те, кто работал на Л.Ф., получали от него помощь, люди даже совершенно посторонние, мало известные и даже часто, неизвестные совсем, и те обращались со своими нуждами к Льву Феоктистовичу, и не один не уходил от него без всякого удовлетворения. Лошадка ли у кого падет, сына ли забрили в рекруты, дочь ли выдает замуж вдовица, — все шли к Л.Ф., и он — то денег даст, то ласковое слово скажет, то посоветует еще кое к кому обратиться, а то сделает и то и другое и третье. За это и любили же Льва Феоктистовича все; все село, исключая завистников. уважало его и ценило, местныя власти также относились к Л.Ф. с большим уважением, хотя покойный и не искал этого [1].

Женился Лев Феоктистович по сельскому обыкновению рано, на 19 году. Его жена Федосья Васильевна, урожденная Кусакина, была близкой родственницей Давыда Ивановича Кусакина, у котораго Лев Феоктичович поселился с своею матерью, как только приехал в Поим. Но не для семейной трудовой жизни создан был Лев Феоктистович; его удел — путешествовать по всей России, вначале по торговым делам, а затем по делам христианской миссии. Так Федосья Васильевна и прожила большую часть времени более сорокалетней супружеской жизни в одиночестве.

— «Я и дороги не знаю дальше своего Пойма, говорила мне Федосья Васильевна, покойный часто звал меня и в Москву и в Петербург; нет, не решалась оставить родного гнезда, да и железных дорог боюсь».

Семья Льва Феоктистовича была небольшая, дети умирали рано, осталось только две дочери взрослых, из которых одна. Парасковия Львовна, умерла два года тому назад, а в живых осталась другая дочь одна только — Евдокия Львовна, по мужу Козлова, унаследовавшая от отца и черты лица и отчасти голос и манеры речи, свойственной только покойному: разстановочной, внятной и внушительной.

Переход от коммерческой деятельности Льва Феоктистовича к церковно-общественной совершился не сразу, а постепенно. Любовь к пению, чтению Божественных книг была врождена у него, унаследована от покойнаго Феоктиста Никоновича, который был строгий ревнитель службы Божия. Лев Феоктистович был очень прилежен к дому молитвы; ни одной службы не пропускал он, стараясь придти первым и выйти последним. За богослужением Л.Ф. участвовать в числе клира. Он обладал очень хорошим голосом и был искусный чтец. Пению (крюковому) Л.Ф. выучился будучи в 20-22 летнем возрасте. В это время был выписан в Поимъ из Москвы опытный певец, учитель пения; Л.Ф. с жаром принялся изучать все премудрости крюкового пения и скоро их постиг в совершенстве. Здесь он был не один ему соревновал Марк Зототович Кусакин - племянник его по жене. Оба молодые люди скоро выдвинулись своими блестящими способностями: первый искусством церковнаго пения, а второй знанием всех деталей устава службы. Лев Феоктистович стал сам писать певчия книги и написал полный, редкостнаго письма, октай, в лист большого формата; над этой кропотливой работой он сидел целую зиму, проводя ночи совершенно без сна.

Приблизительно в это же время Лев Феоктистович началу изучать и святое Писание, хотя пока без намерения быть учителем, защитником Церкви и проповедывать слово Божие.

Посвятить себя всецело на защиту Христовой Церкви побудил Льва Феоктистовича следующий случай.

В селе Поиме было очень религиозное семейство христиан по фамилии Крючковых. Из этого семейства выходили люди близко становившиеся к церковно-общественной деятельности того времени, были между прочим, и начетчики, защитники преданий древности. Один из них по имени Ксенофонт (впоследствии «известный» никонианский миссионер «протоиерей» Ксенофонт Крючков, умерший в прошедшем году) проявлял выдающияся способности в защите староверия. Но вдруг этот Ксенофонт Крючков изменил Христовой вере и ушел в никонианство, встав в ряды гонителей христиан старообрядцев.

„Где же истина — задал себе вопрос Лев Феоктистович — если такие люди изменяют свои убеждения?

Хотя, нужно сказать, присоединение Ксенофонта Крючкова было не по убеждению, как и вообще все присоединения от староверия к никонианству. Здесь преследовались личныя выгоды, личное благополучие [2].

Но Лев Феоктистович не мог примириться с мыслию о том, что человек, ради своего телеснаго благополучия, и при том человек, проявивший себя в духовном деле, может уклоняться от истины.

Чтобы разрешить вопрос: где правда, Лев Феоктистович обратился за ответом к Писанию. Он весь отдался изысканию истины, забыл все существующее вокруг него, углубившись в чтение слова Божия. Дни и ночи сидел он над творениями Св. Отцев Церкви, Церковных историков и изследователей вопросов веры. Он стал жить для книг, вернее для того, чтобы найти в книгах разгадку мучительнаго для него вопроса: что есть истина и где она?

И он нашел то, что искал. Слово Божие открыло ему, что Писание должно разуметь не по букве, убивающей дух, а по сокровенному духу, возвышающему плотское к небесному.

Понял он, что Кс. Крючков и подобные ему блуждают во тьме и, как книжники и фарисеи, боятся света; основываясь на внешних формах закона, не желают заглянуть внутрь его.

Зажглась душа Льва Феоктистовича огнем божественной ревности, и он посвятил себя на служение Богу, на проповедь слова Божия, на возвещение тайн сокрытой в Писании премудрости, на защиту истинности древлеправославной Христовой Церкви христиан поморцев.

Первое выступление на духовную борьбу с началами, властями и миродержателями тьмы века сего Лев Феоктистович провел в родном селе Поиме. Он смело вызвал на безпристрастный народный суд вероотступника Ксенофонта Крючкова, который в то время был уже еретическим церковнослужителем.

Впервые зазвучал в родном селе могучий голос великаго Льва. Никто не ждал такого успеха, какой проявил молодой борец за истину с противником, облеченным саном и властью. Впервые поимские христиане услышали голос, подобно гласу древняго пророка, смело обличающий все еретическия заблуждения и возвещающий святую истину, сокрытую в тайнах премудрости слова Божия.

Вскоре далеко прогремело имя Льва.

В диспутах с еретиками Лев Феоктистович не имел себе подобных. Об этом все знают, даже враги...

Авторитетныя подтверждения своих слов Писанием, логика, речь твердая плавная и... правда Божия, святая правда - были уничтожающим орудием для врагов истины ратующих на Самого Бога.

Превратившийся из Павла в Савла — гонителя Ксенофонт Крючков много терпел от огненной речи Льва Феоктистовича, но сожженная совесть и звон монет заглушали в нем чувство сознания истины. Он умер врагом Церкви не раскаявшись в своих заблуждениях. За то многие другие из заблуждающихся были водворены при помощи Божией и ограду Христову дарами духовными Льва Феоктистовича.

Учителями Льва Феоктистовича можно назвать Андрея Александровича Надеждина и Дионисия Васильевича Батова. Господь устроил так, что оба они помогли умножить талант Льва Феоктистовича, данный ему Господом.

А.А.Надеждин, узнав о переходе в ересь Ксенофонта Крючкова, приехалъ в. Поим и там провел с ним три блестящия беседы. У А.А. Лев Феоктистович учился красноречию, гомилетике, и приемам ораторскаго искусства, которым он обладал от природы, но нужно его было обработать, отшлифовать. Лев Феоктистович изучил все тонкости полемики и все хитросплетения наемных миссионеров. В этом также помогал ему опытный воин духовной рати А.А.Надеждин.

Д.В.Батов своими многочисленными брошюрами помогал Льву Феоктистовичу разобраться во многих вопросах, волнующих его пытливый разум. Кроме того, в этих брошюрах Лев Феоктистович черпал многочисленныя сведения из истории Церкви, и истории различных лжеучений.

Первое выступление перед всей Церковью в лице Самарскаго Собора Лев Феоктпстовичъ совершилъ в 1887 г.. На Самарском Соборе Л. Ф. выступал уже как церковный руководитель, как канонист, защищая предания церковныя перед лицем своих по вере братий, и обсуждая различные духовные вопросы. Здесь скоро Л. Ф. выделили из числа рядовых соборян и к его голосу все стали прислушиваться. Его гуманные взгляды на немощи человеческия и убеждение в что Писание должно понимать духовно и руководствоваться им по времени — все это заставило многих из выдающихся церковно-общественных деятелей того времени признать авторитет Льва Феоктистовича.

После Самарскаго Собора в с. Поим полетели к Льву Феоктистовичу письма со всех концев России с различными вопросами, просьбами и советами помощи Л.Ф. и защиты от врагов-еретиков.

И никогда Лев Феоктистович не был безответным, если видел действительную нужду в своей помощи. В редкой христианской общине не найдется его письма с разъяснениями какого либо недоумения.

Всегда отзывчивый к нуждам близких Лев Феоктистович, оставлял все свои дела и спешил разбирать недоразумения, возникающия по различным вопросам церковно-общественной жизни, или стремился отразить нападения волков иноверия, пытающихся разорить стадо Христовых словесных овец.

Он близко принимал к сердцу все печали и невзгоды постигающия его братьев и прилагал все усилия, чтобы водворить мир, любовь и единение.

Часто ходатайствовал, он перед правительством о различных нуждах братьев по вере и искал у светской власти защиты и покровительства от хищных врагов староверия - миссионеров и попов никонианской Церкви.

Особенно много хлопотал Лев Феоктистович о правах старообрядцев в своем родном селе, попранных до крайности благодаря «усердию» савла - Крючкова.

Ксенофонт Крючков, желая подслужиться перед «власть имущими», донес, кому следует, что в Поиме открыто распространяется «раскол» и существует открыто (что было тогда под запретом) старообрядческая молельня. Молельну закрыли. Поимские христиане были в большой печали. Тщетно просили они уездную и губернскую власть разрешить «распечатать» храм, власти были неумолимы, потому что предписание о закрытии молельни были «свыше», из Петербурга. Ксенофонт Крючков говорил, показывая на висевшие в его комнате портреты Победоносцева и Саблера:

«Пока вот эти живы, вам не молиться в своей молельне».

Обратились с просьбою к Л.Ф., чтобы онь поехал в Петербург похлопотать о распечатании храма. Лев Феоктистович с радостью согласился. Но в Питере он долго не мог найти дороги к милосердию. Крючков торжествовал.

«Когда по моему носу поползут черви, говорил он злорадно, тогда вы войдете в молельну свою».

Но за молитвы истинных христиан Лев Феоктистович скоро добился в Петербурге милости. Его представили к одному высокопоставленному лицу, приближенному Государя и скоро последовала Высочайшая милость о распечатании молитвеннаго дома.

Торжеству христиан не было границ, но безгранична была и злоба «отца» Ксенофонта, когда торжественно был распечатан «раскольнический» дом молитвы.

Много потрудился Лев Феоктистович для поимскаго христианскаго общества. Вместо теснаго молитвеннаго дома при помощи Льва Феоктистовича, с дарованием свободы вероисповедания, был воздвигнут обширный, двухэтажный храмъ, с богатейшим иконостасом и двумя паникадилами. Лев Фоктистович сам работал, не покладая рук, при расширении храма вместе с простыми рабочими, и был самым щедрым жертвователем. При его содействии и со стороны была обильная помощь, благодаря чему, сравнительно небольшое небогатое общество поимских христиан обогатилось замечательным благолепным храмом Божиим.

Но не о внешнем только благолепии своего молитвеного храма заботился Лев Феоктистович: он положил не мало трудов и к внутреннему церковному, благоустройству. «Твердо зная устав службы и обладая способностями в пении, Лев Феоктистович возстановил в с.Поиме такой образцовый порядок службы и организовал такой блестящий хор, которому позавидует и столица.

Посещая часто храм, Лев Феоктистович никогда не уходил, не сказав братии слово привета: или по случаю праздника, или но тексту читаннаго или петаго за богослужением. Он очень любил детей. Всякий раз, поучая в праздники народ, взрослых, он вдруг обращался к детям и простым, доступным детскому пониманию языком объяснял «малым сим» и значение праздника, и смысл слова. Божия, и путь жизни каждаго человека, указанный в Писании. Дети любили своего «дядю Леву» и с восторгом бежали из одного далекаго конца села в другой к вечерни, к утрени и к часам.

И не только в селе Поиме Лев Феоктистович устанавливал церковные порядки. Со всей России слали к нему приглашения то на освящение новаго храма, то на возобновление стараго, то на открытие школы, богадельни, то просто на «собор», уездное или губернское собрание старцев-настоятелей. И везде Лев Феоктистоич занимал почетное место: на клиросе среди певцов, среди седовласых отцев-настоятелей и среди братской христианской трапезы, по случаю какого либо торжества. Всюду звучал приятный, но внушительный и авторитетный голос его и возвещал людям любовь, мир, братское единение, призывал всех к духовной радости, и нескончаемому совершенству.

Различныя недоразумения на почве неправильнаго понимания Св. Писания, разлады между некоторыми старцами возмущения, происходящия от этих несогласий — все это мучительною болью отзывалось на сердце чуткаго к чужому несчастию Льва Феоктистовича. Он все близко принимал к сердцу и страдал вместе с обиженными кем либо или оскорбленными.

Часто приходилось ему выступать против сильных а сего — богачей, когда они, исполняя свои желания, являлись нарушителями преданий отцев. Часто Лев Феоктистович выступал на защиту молодого поколения, которому знамение времени указывали иной путь к исполнению закона. Часто он выходил па защиту разслабленных веяниями времени, но еще твердых в вере христиан, которых суровые исполнители буквы закона стремились низвергнуть в разряд язычников и мытарей. Приходилось бороться с Самим Богом, по слову св.Иоанна Златоустаго (кн. о Священстве), защищая от Его праведнаго гнева впавших в немощи человеческия.

Зато сколько приходилось Льву Феоктистовичу вынести разных нападок, обвинений в послаблении строгостей закона, в нарушении преданий и чуть ли не в еретичестве. Лев Феоктистович твердо, мужественно выносил все эти не справедливыя обвинения, но они тяжелым отпечатком оставались на его сердце готовили гибель его организму. Никто не замечал нервнаго разстройства Л.Ф.; он умел прятать от взора окружающих свое душевное волнение, но это было тем более вредно для него самаго. Ведь, если человек делится с кем либо своим горем, своими несчастьями, то иногда находить среди окружающих сочувствие и облегчение. Лев Феоктистович никому не показывал своих душевных ран и переносил их боль один.

Он верил, что путь, избранный им, указан Самим Богом. Это был Царский Путь, от котораго Л.Ф. не уклонялся «ни на десно ни на шуе». Лев Феоктистович отлично знал не только историю Церкви, но и историю Закона, который Господь даровал людям, применяясь ко времени и обстоятельствам. Лев Феоктистович разумел дух Закона, а не на букве основывался, и потому встречал противников себе, стоящих на мертвой букве.

И он исповедывал это открыто, для всех ясно, и не был двуличным.

Когда в 1906 году (в январе) Рыбинская Община возбудила вопрос о созыве Всероссийскаго Собора, Лев Феоктистович первый отозвался с желанием послужить Церкви. Он отлично понимал значение Соборов в жизни Церкви — для него это было средство объединить разномысленных братьев в толковании Закона. Примирить навсегда враждующих между собою толкователей Закона по букве.

На предсоборных совещаниях Л.Ф. подтвердил свои гуманные, истино-христианские взгляды, и скоро сделался центром, вокруг котораго объединились все лучшие сотрудники по соборным подготовительным работам.

Собор 7417 лета в Москве — знаменитое событие в истории Церкви христиан поморцев. Этим Собором положено начало к новой, после долгих лет гонений, жизни ревнителей древляго благочестия.

Первым Собором руководил Л.Ф. и, должно сказать, очень искусно. Не смотря на разнообразие взглядов и подготовку соборян, он сумел объединить почти всех в одну тесную христианскую, семью. Занятия Перваго Собора окончились блестяще.

Затем Л.Ф. выступил перед всей Церковью (Собором) на защиту ея от еретиков-поповцев. Четыре беседы проведенныя им в зале Политехническаго Музея навсегда запечатлеются в памяти христиан, как торжество духа над буквой, истины над заблуждением. Развивая положение своих докладов „О Церкви“, „Об антихристе“, Лев Феоктистович воочию доказал слушателям. что истинное спасение для людей осталось не в блеске иерархических чинов, не при помочь самозванных и безблагодатных „пастырей», а в сохранении преданий святой веры, древле-православнаго благочестия не нарушимом хранении догматов и канонов св. Церкви.

Возвратившись с Собора, Лев Феоктистович принялся за разработку дальнейшей своей деятельности. Но различныя церковныя нужды, возникающия благодаря обновленной жизни христиан-старообрядцев, не давали ему углубиться, сосредоточиться над задуманными планами. Частыя поездки отнимали у Л.Ф. очень много времени и он успел написать лишь несколько статей. Из значительных его трудов к этому времени относится отповедь Басову, напечатанная в «Трудах» Съезда 1910 года, а затем большее апологетическое сочинение «Старая Вера».

Болезнь застала Льва Феоктистовича внезапно, хотя он уже давно не отличался здоровьем. Все видели Л.Ф. всегда бодрым, спокойным и не подозревали, что смерть с своим страшным орудием приближается к этому великому человеку.

В конце мая Лев Феоктистович был приглашен в С.-Петербург, на совещание духовных отцев для предрешения различных вопросов, которые предстояло поставить на обсуждение Второго Всероссийскаго Собора. Это было последнее публичное выступление Льва Феоктистовича. Из Петербурга Л.Ф. выехал совершенно больным и по совету врачей отправился в Ессентуки. На Кавказъ Л.Ф. сопровождал председатель Рыбинской Общины В.А.Неопиханов Вот что он пишет о болезни Льва Феоктистовича:

«Увез я его (Л.Ф.) из Москвы 26 мая. Лев Феоктивич был настолько слаб, что его насилу ввели в вагон. Прибыв в Ессентуки, устроились очень хорошо на квартире. Жили в одной комнате. Он очень скоро после ванн стал поправляться и ходить». Когда после 15 ванн и 5 грязевых поехали в Кисловодск, Л.Ф. так быль растроган величием природы и нарзаном в ваннах, что все время удивлялся и благодарил Бога за такую щедрую природу, посланную на здоровье человека.

Болезнь его была, кроме нервнаго расстройства, катарр и слабость кишек. Доктор Белов, у котораго он пользовался, дал совет соблюдать диету на молочном, иная, пища ему была вредна. А главное — нужно было спокойствие. Я писал ему (после): если он чувствует себя слабо, то предлагал в Сентябре ехать в Сочи, но ответа не дождался».

С Кавказа Л.Ф. по словам близких приехал совершенно здоровым. Около двух недель он не принимался за работу. Ходил в находящейся неподалеку лес, наслаждался природой и набирался свежих сил для возобновления занятий. Груды писем лежали на его письменном столе, скопившись за несколько месяцев, но он не притрагивался к ним. Однако мысли о том, что его ответа ждут с нетерпением сотни людей, заставили его втянуться снова в работу.

Вопросы, вопросы, мучительные вопросы заполнили снова его разум и сердце!

Однажды утром Лев Феоктистович проснулся с сильной головною болью. К этому прибавилось разслабление всего организма. Лев Феоктистович слег в постель, и уже не вставал.

Медицинская помощь была безсильна возвратить его к жизни. Пролежав недели две в Чембарской больнице. Л.Ф. решил вернуться в Поим... чтобы там на веки сокрыть свои вежды. От всяких лекарств он уже отказался. В мучительную осеннюю ненастную ночь его перевезли на простой телеге, в Поим. О, что это было за переезд! Родственники, приехавшие навестить Л.Ф., не могли уговорить его остаться в больнице до утра и повезли его ночью. Страшная боль в голове и во всем теле не позволяла ему ни сидеть ни лежать в телеге. Отъехали верстъ пять... тьма, непролазная грязь... невыносимая боль... Лев Феоктистович вскрикивал от боли и, наконец,. заявил, что ехать дальше не может. Просил чтобы его… вели под руки.

Кошмарная ночь...

Прибыв в дом, Лев Феоктистович несколько успокоился. Домашния заботы о нем облегчали тяжесть, его болезни. В больнице его все раздражало: громкий разговор, стук шагов, стоны больных. В доме он лежал наверху совершенно один и его никто не безпокоил.

Три недели пролежал в своем доме Л.Ф.; болезнь то облегчалась настолько, что он мог разговаривать с приезжавшими его навестить, то вдруг ухудшилась так, .что по целым дням Л.Ф. не мог произнести ни одного слова.

Из посетителей его во время болезни особенным счастливцем оказался И.Ф.Сабуренков (из с.Телегина), близкий знакомый Л. Ф. С ним покойный разговаривал очень долго и был очень счастлив, чувствуя облегчение.

На боль он никогда не жаловался. В постоянной молитве Л.Ф. благодарил Творца, что Он сподобил его понести крест. В минуты облегченья говорил много и значительно. Но всего не описать.

Особенную заботу о больном и неослабный уход оказали, кроме супруги Льва Феоктистовича, Федосьи Васильевны, его родная дочь Евдокия Львовна, зять Назар Климович Козлов и настоятель Поимскаго общества, духовник Л.Ф., Степан Лаврентьевич Борисов.

Умер Лев Феоктистович в половине второго часа по полудни 9 октября 7421 (1912 - прим. ред.) лета.

Кончина его была тихая, христианская, без боли, без страданий, как кончина праведника.

Перед смертию все болезни его утихли и он отошел в иной мир тихо, как дитя.

1 Как пример, иллюстрирующий отношение людей высоко поставленных к Л.Ф. можно указать на следующий факт, свидетелем котораго я был очевидец.
Во время отпевания праха покойнаго Л.Ф. в храм, где совершалось погребение, вошел представительный старец на вид лет 50-60. Не смотря тесноту, бывшую у гроба покойнаго, все разступились и дали вошедшему дорогу к гробу. Я сейчас же подумал, что это кто либо из поимской администрации, и не ошибся: это был земский начальник Чембарскаго уезда Пензенской губ., Вошедший приблизился к гробу, трижды перекрестился, склонился над ним, и я видел, как две крупныя слезы сползли по сединам этого человека и упали, на покрывало, под которым лежало тело Льва Феоктистовича.

2 Все село Поим отлично знает причину перехода К. Крючкова: незадолго до этого времени был зарезан один из певцов-старообрядцев. Убийство было совершено на романической почве и в нем оказался замешан К.Крючков. Отношение «к раскольникам» в то время было очень суровое и вот, избегая правосудия, будущий «светило» никонианской ереси, ринулся под защиту господствующаго духовенства. Маневр был исполнен удачно и он навсегда остался у никониан, где его оценили по «заслугам».